Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет] - Адам Сен-Моор

Клид вдруг услышал собственный голос:

— Вы хотите сказать, что он?..

Уточнить он не осмелился. Она отрицательно покачала головой.

— Доктор сказал, что у него есть шанс выкарабкаться. Доктор Батю.

Это был личный врач Клида. Необычный человек, бесконечно преданный. Клид чувствовал, что Веру необходимо подбодрить.

— Вернье выкарабкается, — кивнул он. — Он что-нибудь сказал?

— Нет, — покачала головой Вера. — Какой-то бред, бессвязные слова. «Зели… зеленая машина… он пьян… надоело, надоело…». И еще «Зели!» — несколько раз. Он бредил. Доктор сказал, что у него черепная травма, что это самое опасное. Еще он сказал, что большая потеря крови.

Клид стряхнул пепел с сигареты.

— Как он вернулся сюда?

Вера неопределенно пожала плечами.

— Я не знаю. Какой-то человек проезжал по улице Ранелаг, увидел его лежащим на тротуаре, в снегу, перед домом 53. Остановился, думал, что имеет дело с пьяницей. Когда увидел его голову, хотел просто уехать. В этот момент Вернье пришел в сознание и назвал адрес агентства. Он и привез его сюда.

— Назвал он себя?

— Не захотел, — ответила Вера. — Сказал, что не хотел бы иметь дело с полицией. Но я записала номер его машины, взглянув в окно, когда он вышел. Записка на столе.

— Прекрасно, Вера. Это может помочь, никогда не знаешь, что пригодится.

Какое-то время он молча курил. Это Жюльетта Дравиль. Пусть приготовится платить по счету, Клид чувствовал, что будет жесток. Он хладнокровно поставит последнюю точку. Конечно, это некрасиво, но она сама так захотела.

Он вернулся к происшествию с Вернье.

— Что у него за травмы?

— Доктор Батю сказал, что его вначале оглушили ударом кулака. Потом, как полагает, ударили еще чем-то тяжелым. Но он не может утверждать достоверно — слишком много крови вокруг раны.

Клид выпустил большой клуб дыма.

— Хорошо. Клер что-нибудь принес?

— Немного, я думаю. Он приходил час назад. И был взбешен, когда узнал, что произошло. Сказал, что будет ждать всю ночь, если понадобится.

Клид выбросил сигарету и поднялся.

— Отлично, Вера, благодарю вас. Сейчас вы можете вернуться домой. Возьмите такси и устройте себе день отдыха.

Вера перестала крутить нож и тоже поднялась.

— Не относитесь ко мне как к маленькой девочке, месье Клид, из-за того, что я плакала о бедном Вернье. Я вам клянусь, что выдержу столько, сколько понадобится.

Клид мягко улыбнулся, покачал головой.

— Не в этом дело, Вера, — сказал он твердо. — Я знаю, что могу рассчитывать на вас. Только я слишком долго загружал вас работой и хочу, чтобы вы немного отдохнули. Мне еще понадобится ваша помощь.

Вера медленно застегнула манто, достала зеркало из сумочки и быстро привела себя в порядок.

Клид подошел, едва она закончила. Заметив в ее взгляде что-то странное, открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но ничего не произнес. Он отвернулся и вздохнул. И Вера поняла, что он только что подумал о Вернье. Глубокие складки залегли в уголках его рта. Он положил ей руку на плечо и слегка подтолкнул к двери.

— Это мерзкое дело, — сказал он наконец, глухо и решительно. — Вернье — первая неудача. Я думаю, что будут и другие…

Он открыл дверь, вышел на площадку и вызвал лифт. Они молча ждали, пока кабина поднялась на этаж. Вера вошла внутрь. Клид крепко пожал ей руку. Она грустно улыбнулась.

— Доброго вечера, месье, — сказала она, отнимая Руку.

— Спокойной ночи, Вера, — ответил Клид. — Обещайте как следует отдохнуть.

Он толкнул дверь.

— Примите немного гарденала. Это поможет заснуть.

Лифт пошел вниз. Клиду захотелось еще раз услышать утомленный и серьезный голос Веры. Он наклонился в пролет. Она смотрела на него, в глазах блестели слезы. Когда ее уже не стало видно, Клид крикнул:

— Если у вас будет свободная минута после обеда, сходите к Вернье и скажите ему, что я сделаю все необходимое. Это его порадует.

Он так и остался стоять, словно прислушиваясь. Она же спрашивала себя, что может порадовать Вернье и будет ли он в состоянии услышать ее слова.

III

Клер, лежа на диване, читал газету. Он услышал голоса, но не двинулся с места — это мог быть только патрон. Клид пожал ему руку и уселся за стол. Клер положил газету рядом с собой, но не изменил позы. Было видно, что борется со сном. Клид достал «кравен» и бросил пачку ему. Довольно долго каждый думал о Вернье. Потом Клид кивнул в сторону газет.

— Ты что-нибудь узнал, чего не знают они? — спросил он.

Клер поправил подушку, немного помедлил, будто размышлял над ответом. Потом улегся вновь. Диван был очень удобен. Он находил диван лучшим предметом обстановки в бюро Клида. Стиль ампир вообще-то ему не нравился. Он понимал, что для современного детектива это не предел мечтаний. Но Клид любил солидную и роскошную мебель, некогда стоявшую в рабочем кабинете одного из вельмож Наполеона.

— Консьержка дала мне кое-какую информацию, когда я заходил к ней с Вернье, — ответил он наконец, разгоняя дым рукой.

— Например? — терпеливо спросил Клид.

Клер невольно привстал. Ему нравилось потянуть время, зная, что Клид спешит.

— Это было не слишком приятно, знаешь ли. Она так болтлива, так манерничала, прежде чем начала говорить, — все, естественно, между нами, — что хозяйство ведется из рук вон плохо, что супруги иногда ссорятся, но это со слов горничной, ибо она никогда не подслушивает под дверью; он — отвратительный тип, а она — святая женщина, «потому что нужно быть святой, чтобы сносить жизнь, которую он ей устроил».

Затем она принялась рассказывать о том, что он приводил по ночам к себе женщин. Всегда разных. Друзья их оставили из-за мерзкого характера, деспотизма, вспыльчивости, даже жестокости. Остался лишь некий Бертье, приходивший время от времени, но чаще, когда Дравиль отсутствовал. А также одна дама, давняя подруга, Клодетта Жема, артистка. Ты знаешь кто это? Та, что с успехом сыграла Соломею в «Седьмой ночи».

Нет, Клид не знал. Он набрасывал портрет Веры на листке блокнота, где она записала номер автомобиля, водитель которого пришел на помощь Вернье. Спокойно закончив рисунок, отодвинул его. Конечно, это была она, с ее грустной улыбкой, погасшей перед уходом.

— Кто этот Бертье? — спросил он, не переставая смотреть на рисунок. — Твоя болтунья осыпала его, наверное, цветами. Это любовник Жюльетты, не так ли? Ромео осенней поры…

Клер раздавил сигарету в пепельнице, стоявшей на ковре, под рукой.

— Действительно, я подумал о том же. Бравая женщина говорила о нем, как ты выражаешься, с большой теплотой.

Едва заметная ухмылка Клида больше смахивала на волчий оскал. Жена, муж, любовник. Удивительно классическая история. Ему стало понятно поведение Жюльетты Дравиль.

— Да, — продолжил Клер, — она описала его внешность. Коренастый, здоровый, как шкаф. К несчастью, бедняга…

Клид подумал о хромом, замеченном Роз-Мари.

— К несчастью, — перебил он, — бедняга хромает.

Клер не удивился: Клид всегда уже знает добрую половину того, что ему собираются сообщить. Он попал в точку.

— Да, он хромает. Но не так, как все. Он, по словам консьержки, хромает на особый манер. Что вполне возможно. Я лично знал стольких хромых! И в большинстве своем у них хватало прыти по всякой части. Те еще были ходоки!

Клид восхищенно смотрел на него. Клер лгал с удивительным апломбом. Он никогда в жизни не обращал внимания на походку хромых, но всегда нужно иметь свое мнение…

— Сравнения часто ошибочны, старина. Потому-то утверждают, что Талейран, «чертов хромец», принадлежал к тому исключению, что ты описал. Между тем мы знаем, что щепетильностью он не страдал, и тем не менее, все же опустился до устранения своими руками нескольких людей.

Клид добился своего. Клер одним махом слетел с дивана.

— Ну? Ты думаешь, это Бертье?..

Его глаза оживленно блестели. Клид жестом успокоил его.

— Не спеши. Я ничего не думаю. Я знаю только, что видели хромого, выходящего из номера Дравиля перед тем, как нашли труп. Шпики гонятся за ним с того момента, как Винсен получил эти сведения. Твое дело их опередить.

Клер проворчал для проформы.

— Ты не можешь дать немного вздремнуть? Видишь же, в каком я плачевном состоянии.

Клид прошелся по бюро и остановился перед Клером.

У него не было больше желания шутить. Шанс представился раньше, чем он предполагал, его надо использовать.

— У меня нет выбора, — холодно сказал он, даже не взглянув на Клера. — Бертье мог покинуть Париж с Жюльеттой сразу после того, как разделался с Вернье, как ты знаешь. «Зеленая», о которой малыш говорил в бреду, — это его машина, я уверен.